Новая книга – как новая встреча. А если эта встреча желанная, то она и радостная от того, что вновь общаешься с тем, кого хорошо знаешь, кто тебе интересен и дорог. Эти размышления навеяла только что вышедшая в свет новая книга стихов Юрия Говердовского «Личные обстоятельства».
Перелистывая страницы сборника, я встретил стихи, которые врезались в память, запомнились по недавней публикации автора на сайте «Российский писатель». И, судя по комментариям, не оставили равнодушными не только меня. Один из коллег поэта назвал ту подборку «многогранным циклом гражданско-философской лирики», в которой всё «прекрасно во всех отношениях глубинной простоты мысли и её поэтического выражения».
Другой писатель точно уловил суть отдельных стихотворений, в каждом из которых выражена боль поэта – идёт ли речь о погибающей русской деревне или принесшем радость другим людям ценой собственной жертвы ветеране войны, сиротской тоске по материнской ласке и даже о смертной муке предателя. Я вновь, как с добрыми знакомыми, встретился с этими стихами.
Наряду с ними прочитал много новых и самых разных – о любви и о войне, об истории и о нашем времени, о дружбе и предательстве. Как точно сказано в аннотации к книге, собранная в ней философская, гражданская, любовная лирика представляет читателю «целостный образ человека, отражает его личное восприятие и оценку событий и явлений прошлого и настоящего».
Стихи Юрия Говердовского вызывают сопережевание, побуждают к размышлению, ставят вопросы, не на все из которых автор даёт ответы, а оставляет читателю возможность сделать это самому, включая в работу ум и сердце. В своё время известный русский поэт, прозаик, критик, первый секретарь Союза писателей Москвы Виктор Кочетков, характеризуя творчество Юрия Говердовского, отметил именно это: «Он оставляет многое для читателей додумать. Это хорошее качество для поэта». Именно так я воспринимаю, например, строки, открывающие сборник:
Живём как будто в странной драме,
Когда всё в мире кувырком:
Враги становятся друзьями
И вроде личный друг – врагом…
Тематически книга стихов разнообразна, о чём говорят названия трёх разделов: «Под Богом», «Сердитое сердце», «Дорога к морю». По форме каждый из них автономен. Однако в целом стихи по их эмоциональному накалу, лирическому и гражданскому звучанию, глубинному содержанию сплетены в единое целое и являют в совокупности центростремительное движение к тому, что мы называем добром в самом положительном значении этого слова. Последнее автор подчёркивает строками стихотворения «Крымский мост»:
Увы, не всем добро понятно,
Иным «добро» – что «барахло».
Всегда, к примеру, в трупных пятнах
Американское «добро»…
Безусловным достоинством книги полагаю чётко выраженную позицию автора, особенно в предствленной им гражданской лирике, что весьма актуально именно сегодня. Вот короткое, но ёмкое и о многом говорящее стихотворение «Инородный»:
Был России артистом народным,
Назывался таким до войны.
Но – отчалил... И стал инородным,
Инородным артистом страны.
Завершает книгу быль в стихах «Бамовцы», что явилось для меня приятным сюрпризом. Именно на нашем сайте впервые был опубликован этот цикл, посвящённый строителям Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, а Юрий Говердовский вошёл с ним в список победителей первого Всероссийского литературного конкурса «Золотое звено», организованного «Литературной газетой» и ОАО «РЖД».
Сергей Горбунов
Главный редактор Информационного агентства РОСА
Юрий Говердовский
***
В тот год зима была легка –
Тепла, почти без стужи.
Неспешно падали снега
И растворялись в лужах.
Но как-то вьюгу принесло.
И после грязи, влаги
Всё стало вдруг белым-бело,
Как чистый лист бумаги.
И я увидел вдруг следы
На снежном том покрове!
Вновь вспомнил: есть на свете ты –
Молитва в часослове.
Твои следы вели ко мне,
Под окнами кружили.
И ты ждала, прильнув к стене,
Чтоб двери отворили.
Апрельская симфония
Набухли, ожив, веток вены.
Ветра порывисты, резки.
Апрель наносит вдохновенно
На полотно весны мазки.
Прекрасней нежной акварели
Живого неба синева!
К тому ж, художества апреля
Рождают в голове слова.
И, согласившись быть подручным,
Меж редких мигов тишины
Старается скорей озвучить
Прибой симфонию весны.
И, взгромоздясь на парапеты
С осанкой – будто ухажёр,
Прибою ноты клювом чертит
Скворец – апрельский дирижёр.
Евпатория
Заповедная территория
И хранитель минувших лет –
Знаменитая Евпатория.
Говорю я тебе: «Привет!»
Две пятьсот – вот это история!
Греки… Турки… Русский Козлов…
Чтоб воспеть тебя, Евпатория,
Никаких мне не хватит слов!
Здесь учился крымчак Сельвинский.
Здесь в кенасах стенал караим.
Тем еще этот город мне близок –
Комсомольску он побратим.
Где бы ни был – в тайге, у моря ли,
Ты была, как подруги плечо,
Синеглазая Евпатория.
Я подумал о том ещё,
Что ушёл бы в лохмотьях дервиша
В те края, и тогда б не тужил,
Что жила здесь когда-то девушка –
Та, с которою я дружил.
Каламитского акватория
Свет закатный на город льёт.
Я любуюсь – как Евпатория
Солнце, словно мадеру, пьёт.
***
За стеною – слышу я –
Хулиганит море:
Молот волн, дрожит земля,
Рёв прибоя вторит.
Как же можно взаперти
Усидеть при этом?!
Потому ты не терпи –
Побратайся с ветром;
Шорох гальки улови;
Басовито-низко,
Как белуха, зареви;
Вытирая брызги
На лице и на руках,
Чуя губ солёность,
Зафиксируй крыльев взмах
Быстрый – как влюблённость.
Ощути – как счастье ждёшь!
Будет ли?
Узнаешь,
Если что-то вдруг найдёшь
Или потеряешь.
***
Живыми в доме были лишь часы.
Они на стенке тикали негромко,
Но заполняли всё пространство ёмко –
От дома до песчаной полосы,
Что будто бы стекала в моря синь
В прибрежных волн волнистом обрамлении,
К тому же было видно направление
Кочевья птиц из северных пустынь.
А я в раздумье замер у окна,
Копились в сердце капли удивленья
От тиканья часов и продвиженья
Двух стрелок – от рассвета дотемна…
Западу
Для вас плохи мы тем, что – есть,
Что не ведём себя кичливо,
Во всём всегда имеем честь
И часто сотворяем диво:
То открываем новый свет –
Сибирь, Чукотку и Аляску;
То шлём из космоса привет,
Америку вгоняя в тряску;
То Бонапарта разобъём,
То Гитлеру расквасим морду…
Наперекор врагам живём
Мы независимо и гордо.
Вам очень плохо, что мы есть.
Вы с нами лучше бы дружили,
Что есть для вас большая честь,
Но вы её – не заслужили.
Проза войны
Бой отгремел. Идёт работа…
Вот с траков танковых кишки
Бойцы счищают, рядом рота
В поход готовит вещмешки…
А он молчит, сжимает фотку,
На ней он с дочкой и женой;
Вчера солдат узнал из сводки –
Разбило дом его войной.
Была кошмарная бомбёжка,
И – всё. Остался он один…
Теперь ему одна дорожка –
На Прагу, Данциг и Берлин.
Он так спешил на чёртов запад,
Чтоб насмерть задушить войну,
Он так хотел услышать: «Папа!»,
Обнять, расцеловать жену…
В траве кузнечики трещали,
Сжимали грудь тоски тиски,
И с траков танковых счищали
Бойцы немецкие кишки.
Смоленская икона
По преданию оригинал «Одигитрии» был написан святым апостолом и евангелистом Лукой ещё во время земной жизни Пресвятой Богородицы
Слезинкой капнул воск на карту,
Задумчив генерала взор:
Удастся ль завтра арьергарду
Опять сдержать врага напор?
Строг Коновницын, не до шуток,
Бой грянет завтра за Смоленск.
А дальше что? Не знает суток
Сей ад! Наступит ли конец?!
Война легла на Русь обузой.
Найдём ли в пламени мы брод?
Терзают Родину французы,
Но не склоняется народ.
…Гул колокольный, перезвоны –
У стен смоленского кремля
С родной прощается иконой
Народ, о милости моля.
Ты, Одигитрия, нам знамо
С поры Батыя, много лет
Нас берегла и, словно мама,
Дарила нам покой и свет…
…Узрел на марше Коновницын –
Как образ бережно несут
Бойцы. И, вглядываясь в лица,
Уверовал – страну спасут!
Дошли. На Бородинском поле –
Молебен, образ, ратный строй.
Жизнь положить готов за волю,
За Матерь Божию герой!
…Час грянул – галла одолели!
В Смоленск икону принесли,
И те бойцы, что уцелели,
Пред ней склонились до земли.
