(армейская быль)
Август месяц в Туркмении действительно жаркий, — в тени за сорок, — не то, что в центральной части страны. Но ко всему привыкаешь, особенно когда тебе всего двадцать три года, а на плечах погоны с одним просветом и двумя маленькими звездочками.
В армии пословицы и поговорки всегда лаконичны и точны, наверное потому, что слагают их люди умеющие ценить слово и «правду жизни». Кстати, в отличие от гражданской лексики, военная не терпит словоблудия, она коротка и конкретна: " Выйти на рубеж атаки в 6.30«, «Провести разведку в районе с координатами...». Так вот, одна из поговорок звучит так: «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют». Кушка была самой южной точкой нашей страны (еще с царской России). После окончания Киевского ВОКУ моя военная жизнь началась точно по поговорке. И вот уже год я командую разведвзводом в танковом полку, дислоцированном в Кушке. А последние два месяца, — июль и август, — мы участвовали в лагерных сборах разведывательных подразделений Туркестанского военного округа. В Каракумской пустыне, в предгорьях Копетдага проводили со своими взводами учебные поиски, налеты, засады, рейды как отдельно, так друг против друга. Стреляли из всех видов оружия на полигоне, водили боевые машины и мотоциклы, лазали по пустыне днем и ночью. И так два месяца. Начальник разведки округа, подводя итоги сказал: «Ну вот, теперь я вижу, что с вами можно идти в разведку», — и мы восприняли это как высшую похвалу.
Сборы закончились, и разведрота получила новую задачу.
Наш 24 гвардейский танковый полк проверяла комиссия Штаба ТуркВО (Туркестанского военного округа), проводя учения с боевой стрельбой в пустыне Каракумы. Полк с боевой техникой и личным составом, совершая комбинированный марш, уже грузился на железнодорожные платформы в Кушке, и через два дня должен был сосредоточиться в исходном районе. Разведрота уходила для проверки этого района.
Марш в исходный район разведрота совершала своим ходом, и он прошел без проблем. За два месяца сборов мы стали по-настоящему разведчиками: бойцы привыкли к пустыне и горам, стали выносливыми, физически крепкими, уверенными и умелыми. И, наверное, самое главное, «меткий глаз и твердая рука» говорили не только о боевом навыке, но и внутреннем моральном состоянии солдат. Мы готовы были горы свернуть.
Через два дня полк прибыл в исходный район. Учения шли по плану, разработанному, как мы говорили, «верхним командованием». Полк совершал марши, наступал, переходил к обороне, отражал атаки с воздуха и земли. Разведрота добывала данные о противнике: мы пешим порядком «просачивались» через передний край противника, действуя автономно, находили вторые эшелоны и резервы; на «броне» уходили на поиски ракетных установок и дальних резервов, совершавших марши для усиления первого эшелона. И так дни и ночи, с краткими перерывами на еду и сон.
Оставался заключительный и, наверное, ключевой этап учений — этап боевой стрельбы, где свое мастерство должны показать танкисты.
«Ну, все мужики, мы свою работу сделали», — сказал капитан Влад Черноглаз, командир разведроты. Поздно вечером мы поужинали, и только я принял горизонтальное положение, — провалился в сон.
Разбудил меня Влад, уже одетый: «Сейчас 3.50, в четыре часа тебя ждет майор Васько на командном пункте». Я быстро экипировался и вышел.
Майор был «зам по бою» — заместителем командира полка по боевой подготовке. Мужик строгий, но справедливый, словами не «сорил», если распекал, то за дело. Постоянно пропадал на стрельбище и танкодроме с личным составом батальонов, оттого был загорелым до черноты, худым, высоким, жилистым, почти всегда охрипшим. Попробуй, перекричи рев танкового двигателя.
Васько сидел на КП в задумчивости. «Вот что лейтенант. Дело у тебя будет очень ответственное». Я насторожился, хотел достать блокнот, но он махнул рукой, мол нечего записывать. И рассказал, что ночью пропал солдат. Перед боевой стрельбой, бойцы вечером загружали в танк боеприпасы. Батальонный пункт боепитания был неблизко от роты. Танковые экипажи, взвалив на плечи каждый по снаряду, брели цепочкой к своим машинам. Боец был замыкающим, последним в цепочке. Ночь, усталость, видимо брел в полусне, такое бывает, идешь «на автомате». Отклонился с маршрута и пропал. Танкисты искали — безрезультатно. Подобный случай был и у меня. На учениях в пустыне были в поиске. Ушли ночью на трех БРДМ километров на 20, нашли укрывшийся мотострелковый батальон «противника». Доложил в полк и, получив задачу оставаться до утра на месте, стал располагаться на ночлег. Поужинали, выставили охранение и уснули. Утром не досчитались одного бойца. Нашли только через два часа. Боец пошел «до ветра», услышал какие-то звуки, решил, что это «противник», — надо понаблюдать, обойти. Обошел и уже не смог вернуться, потерял ориентировку и стал нарезать круги. Пустыня невнимательности не прощает.
Васько ткнул на карте точку пункта боепитания и сказал: «Сейчас 4 часа утра, этап боевой стрельбы полка начинается в 10 часов. Если до этого времени не найдем, придётся учение отложить, солдат может забрести в район стрельбы, рисковать его жизнью мы не должны. Не тебе объяснять, сам все понимаешь, — результаты полкового учения с боевой стрельбой — итог нашей работы за год. Не будет стрельбы-все псу под хвост. Пока есть время, остается и надежда найти бойца. Танкисты поиски в ближней зоне продолжают, разведвзвод на мотоциклах через полчаса начнет поиск в этом районе, — обвел эллипс на карте. Все, что дальше него — зона твоей ответственности». Я прикинул, а не слишком ли далеко меня отправляют, солдат ведь пеший, идет не по прямой, зигзагами или кругами, скорее всего на звуки. Васько на мои сомнения отреагировал мгновенно: «Солдат „молодой“, полгода как призван, невнимательный, дури много. Задачу уяснил? Вопросы есть?» Ответил, что все понятно. Вошел капитан-связист, вызванный майором. Дал частоты, договорились о режиме связи. Выйдя, столкнулся с Володей Контанистовым, командиром второго разведвзвода-мотоциклетного. Подумал, грамотно ставит задачи Васько, ценит время, не собирает большого «хурала» и не ждет: сначала мне — дальняя зона поиска, добираться дольше; потом Володе — ему ближе и доберется он до своего района быстрей.
В пустыне нет дорог — только направления. Карта, компас, показания спидометра — твои инструменты. Мой разведвзвод в полном составе — четыре БРДМ-2, — прочесывали свои сектора поиска. Командирский водитель ефрейтор Зайцев, немногословный и надежный боец, одним глазом смотрит вперед, другим косит на меня, понимает не с полуслова-с полужеста.
Прошло четыре часа. Карта, компас, спидометр-остановка. Прямо «с брони», чтобы было повыше, в бинокли осматриваем горизонт. Ничего, кроме пустых барханов или ровного, как поверхность столешницы, песка. Иногда, желая поиграть с нами, пустыня предлагает видения: в далеком мареве появляется озеро, за ним какие-то строения, движущиеся автомобили. Миражи. Помню, когда впервые увидел такой сказочный оазис, решил проверить — рванул вперед, проскочил километра четыре. Я к нему — он от меня. Сейчас уже «не покупаюсь», отмечаю — мираж и все.
Солнце давно взошло и припекает не на шутку, броня принимает в себя солнечный поток, нагревается и отдает тепло всему без разбора — воде в канистрах и в наших телах, бензину в баках, патронам в боеукладке. Движок БРДМ стал подвывать — первый признак падания мощности. Песок прогрелся, живность попряталась.
Да, если в ближайший час-полтора наши поисковые отряды не найдут бойца, может быть совсем плохо: человек без воды, давно в движении, явно устал. Выбившись из сил, сядет или ляжет, — уже не увидишь, даже в бинокль.
Каждые двадцать минут рация оживает: командиры машин сообщают результаты: квадрат проверен — пусто. Докладываю Васько. Слышу его краткое «Принял». Слушаю эфир: у Володи тоже «голяк».
Карта, компас, спидометр — остановка. Уперся биноклем в горизонт. Ничего. И вдруг краем глаза за что-то зацепился. Медленно, затаив дыхание, довернул бинокль и увидел чуть заметную точку. Не отрываясь от бинокля, показал водителю направление и Зайцев «притопил» так, что я едва не свалился. А точка увеличивалась, и это был человек, который еле двигал ногами, но двигал их в нашем направлении! Он был одет в черный танковый комбинезон и что-то нес на плече. Скорость у нас была еще та! Метров за двести Зайцев стал тормозить, а танкист остановился и упал на песок почти плашмя. Когда мы подбежали, увидели, что рядом с ним лежит танковый снаряд. Ну а дальше были радостные хлопоты: танкиста привели в чувство, окатив водой из канистры, отнесли и положили в тенек от боевой машины и дали воду и сухпай. Сухпай не потребовался, а всосав одномоментно литра три воды (вторую порцию мы ему позволили только через десять минут) он заговорил. Докладывая Васько, я упомянул, что боец «вооружен снарядом» и услышал: «Давай их быстрей ко мне. Я буду в танке на позиции».
Пока ехали, солдат рассказал, что действительно за шесть дней учений, «упахался». После загрузки боекомплекта в танк, экипаж должен был отдыхать. С этой радостной думкой, получив, на пункте боепитания снаряд, он, удобно уложив его на плечо, шел размеренным шагом за своим командиром. Было темно, душно и он, на ходу, задремал. Очнулся, упав на песок. Рядом — никого и тихо. Потом услышал звук танкового двигателя и пошел на него. Но звук удалялся и он побежал. Так и бегал по барханам, пока не выбился из сил. Лег на песок и «отключился». Очнулся, схватил снаряд и пошел. Быстро рассвело, стало припекать. Так и шел, из последних сил, пока не увидел нас. «Слушай, снаряд ведь тяжелый, без него шел бы быстрее. Не было желания бросить?», — спросил я. Он недоуменно улыбнулся: «А как же экипаж? Мы же одно целое, я не могу их подвести». Вот так. В двух предложениях и философия и мировоззрение и вся его человеческая суть. По годам и виду — мальчишка, по убеждениям и поступкам — настоящий человек и солдат.
Мы успели. Майор Васько уже в шлеме, с болтающейся гарнитурой, спрыгнул с танка, приобнял солдата и громко так сказал: «Что заблудился-плохо, а что не сдался, шел и снаряд не бросил-молодец. Сейчас мы его загрузим и супостата им уничтожим». Снаряд загрузили в боеукладку, «зам по бою» занял свое место, танк рыкнул и вынырнул из окопа. Последнее, что я разглядел, как далеко на горизонте поднялись мишени вертолетов. Васько приник к плечевым упорам крупнокалиберного зенитного пулемета на башне, и его затрясло отдачей длинной пулеметной очереди, которую он всадил в мишень.
Сергей Горбунов,
член Союза журналистов России
